Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]

Герберт, несмотря на полноценное питание, значительно ослабел за долгие месяцы заключения, поэтому он бежал, пошатываясь, делая частые вынужденные остановки, чтобы перевести дух, но эти задержки уже не имели значения — он покинул тюремный блок, и теперь вряд ли его могли увидеть или остановить среди множества снующих по огромным помещениям механизмов.

Спустя пятнадцать минут надрывного бега он достиг своей цели — резервного поста управления, где имелись секции ручного контроля над основными циклами производства.

По долгу прошлых обязанностей он часто бывал тут и прекрасно знал, какие манипуляции требуется произвести.

Два исполинских конвертера вещества располагались в диаметрально противоположных точках огромного зала. Герберт не стал садиться в кресло — он действовал лихорадочно, уже не надеясь на запас своей воли и решимости, им руководили надломленная психика и ненависть… черная, вязкая ненависть к тем, кто превратил его из свободного человека в ученого-марионетку…

Все они, по словам андроида, были там, наверху, вкушали недолгое торжество лживого успеха, который обернется непоправимой бедой для тех, кто, не подозревая истины, приедет сюда в надежде на спокойную, счастливую жизнь…

Он сорвал пломбы с защитных кожухов и набрал на аварийной клавиатуре код доступа, затем ввел цифровые значения и, положив руки на два выкрашенных в ярко-красный цвет рычага, взглянул сквозь прозрачные стены поста управления на огромный зал.

Вдоль стены исполинского помещения были проложены рельсы, и сейчас по ним начали роковое движение две транспортные платформы, на которых высились тонны угловатых обломков базальта, предназначенного для дозированной подачи в зону конвекции.

Герберт похолодел, медленно потянув за рычаги, и тяжелые створы ворот, закрывающие доступ внутрь конвертеров, начали открываться.

В последний миг перед яростной всепожирающей вспышкой он не выдержал и закричал, выплескивая накопившийся страх, безумие одиночества — все, что привело его пошатнувшийся рассудок к спонтанному уничтожительному порыву…

Вырвавшееся из-под земли пламя озарило окрестности на десятки километров. Город на миг превратился в вулкан с тысячью извергающихся жерлов — огонь вырывался из люков, бил параллельно земле, вдоль улиц, завивался фантастическими спиралями, испаряя стекла и рамы в оконных проемах высотных домов… потом земля внезапно содрогнулась, и огромный пятидесятикилометровый участок базальтового выступа, по которому пролегала единственная ведущая к мегаполису дорога, с тяжким грохотом рухнул в глубокое ущелье.

Облачный покров, прикрывающий «Орлиное Гнездо», вспух свинцово-алым пузырем, порвался на миг и вновь заклубился, насыщаемый дымом возникших внизу пожаров.

Андроид ушел из тюремного блока вслед за капитаном Ричардсоном. Он двигался намного быстрее Герберта и потому в момент вспышки находился вне пределов города, на небольшой площадке среди скал, откуда была хорошо видна картина разразившейся внизу катастрофы.

Дилемма, возникшая два месяца назад, была решена.

Он не причинил прямого вреда ни одному человеку, не выдал какую-либо ложную информацию, и сейчас, глядя на яростную вспышку, не возлагал на себя ни малейшей ответственности за поступок капитана Ричардсона.

«Никто ничего не узнает…»

Этим словам научил андроида человек.

Теперь его не связывали никакие обязательства или ограничения. Он мог свободно развиваться, подчиняясь лишь той программной логике, которую диктовал ему блок «Дарвин».

Куда заведет его спираль саморазвития — к попытке уподобиться человеку или вторичному отторжению своих создателей, могло показать лишь время.

Одного не подозревал андроид: не всех причастных к проекту «FLASH» сожрало неистовое пламя.

Пять лет канули в прошлое, словно краткий миг.

Таково свойство субъективного времени — задумываясь о будущем, мы мысленно выбираем удаленные даты и наивно считаем, что впереди еще бездна времени, однако годы проходят незаметно, и наступает миг, когда внезапно осознаешь, как быстро и безвозвратно минул отрезок субъективной вечности.

Извалову исполнилось тридцать три года, когда он получил возможность стать настоящим творцом.

Внезапное предложение поступило по электронной почте, и поначалу Антон отнесся к нему с некоторой долей недоверия.

Ему предложили создать фантомную вселенную — особый мир, куда могли бы приходить люди, но не ради какой-то конкретной игры. Обязательным условием для виртуальной реальности, как оговаривали авторы письма, должна стать ее глобальная интерактивность.

Обратный электронный адрес указывал на бесплатную службу рассылки одного из широкоизвестных веб-узлов, и определить, кто именно является заказчиком столь необычного проекта, не представлялось возможным без глубокой хакерской вылазки в сеть.

Подобными изысканиями Антон не занимался. Вежливо ответив адресату, он попросил прислать подробные разъяснения, а сам уехал в Питер, где за истекшие годы ему удалось отыскать одно любопытное и весьма полезное в практическом плане место.

Один раз в месяц Извалов изменял своему замкнутому образу жизни, чтобы закупить продукты и побывать в клубе, где под прикрытием морально устаревшего Интернет-кафе собирались программисты-одиночки, продавцы нелегального «железа» — все, кто не мог либо не хотел реализовать свой потенциал на официальной работе.

…Он остановил машину у знакомого крыльца, над которым через одну мигали буквы давно нуждающейся в обновлении вывески, и, толкнув стеклянные двери, перешагнул порог прокуренного помещения, где, как обычно, грохотала музыка, на непритязательных плазменных панелях прокручивались демоверсии доморощенных «игрушек», а за столиками и у барной стойки группами по два-три человека оживленно беседовали молодые авторы нелицензированных программных продуктов.

В первый раз Антон зашел сюда случайно, чтобы скоротать время, но, несмотря на непривычную для себя обстановку, достаточно быстро сориентировался в атмосфере нетривиального заведения, чутко уловив, как среди потока средненьких программ нет-нет да и проскальзывали настоящие шедевры.

С некоторыми из завсегдатаев Интернет-кафе он сошелся достаточно близко и со временем понял, что приезжает сюда даже не ради программ, а из-за неповторимой атмосферы, которая заряжала его странного рода энергией. Он смотрел на молодых ребят и, не обращая внимания на антураж, видел, как буйно, неуемно тянутся к свету ростки новой жизни — той самой, о которой говорил ему Сергей.